Владимир Разумневич - Лето на колёсах [Повести]

— Хочешь, я тайну разгадаю? Индуктивным методом. Это такой способ, когда всё время шевелишь мозгами, всё на свете сопоставляешь и угадываешь преступника по различным, даже самым ерундовым, предметам: оторванной пуговице, стоптанным башмакам, брошенному окурку…

— Какие же у рыб могут быть окурки, пуговицы и башмаки? Вот загнул!

— Не смейся, — настаивает на своём Ромка. — Что мы хотим разузнать? Почему рыба сдохла? Так? Давай мыслить индуктивно. Выясним главное — своей смертью она погибла или насильственной? Своей смертью рыбы умирают от старости. Но ведь погибли не только большие, но и маленькие рыбёшки. Пошевелим мозгами ещё раз. Вспомним всё, что мы успели заметить. Во-первых, рыба протухла. А во-вторых, у осетра раскрыта пасть. Он что-то вдохнул в себя, а выдохнуть не смог. Умер, не успев сжать зубы. Сразу видно — отравился. Чем? На прошлой неделе прохудилась баржа с нефтью. Горючее попало в воду. Могла рыба заглотнуть нефть? Сколько угодно! Вот тебе и отрава!

Ромка рассуждает, как заправский следователь. Говорит серьёзно, по-научному. Не подкопаешься. Убедительно говорит!

Федя проникается доверием к индуктивному методу.

— Скажи, Ромка, военные разведчики таким же методом работают?

— А то как же! Разведчик без индуктивного метода — ноль без палочки. Меня в разведчики запросто возьмут, даже биографию не спросят.

Феде тоже хочется в разведчики. Но мыслить индуктивно он не умеет: то ли мозги для этого не приспособлены, то ли просто книжку про знаменитого Шерлока Холмса недостаточно усвоил — прочитал всего один раз, да и то, на уроках, а Ромка перечитывает чуть ли не каждый день и даже кладёт её под подушку, когда спать ложится. Трудно с ним тягаться. А надо! Иначе какой же ты разведчик?..

Настроив свою мысль на индуктивный метод, Федя пытается самостоятельно докопаться до причин гибели осетра. Ромка утверждает, что рыба отравилась нефтью. Вполне возможно, если бы не одно «но» — баржа с нефтью потерпела аварию в нескольких километрах от посёлка, ниже по течению. А мёртвая рыба плывёт с верховья. Значит, не баржа виновата. Нужно искать другую причину.

Он морщит лоб. Строит разные догадки. Может, рыбацкую лодку опрокинуло волной и улов унесло течением? Нет, рыбакам никакой шторм не страшен! Может, чей-то кукан разметало по реке? Но разве на одну бечёвку нанижешь столько рыбы! А что, если она попала в воду с парохода? Протухла рыба в плавучем буфете, её взяли да и вышвырнули за борт…

Федя думает и думает. И ничего толкового придумать не может. Да, плохо человеку, когда он не владеет, как Шерлок Холмс или Ромка Мослов, индуктивным методом!

Они открывают калитку и входят во двор Фединого дома. Ромка останавливается:

— Смотри — ёлочка на подошве…

Федя нагибается и не видит на земле никакой подошвы, никакой ёлочки. Должно быть, Ромка так нанырялся в реке, что ему мерещится всякая дребедень. Друг не унимается:

— Подойди поближе, вглядись хорошенько. Новый человек в посёлке объявился!

— Как ты узнал?

— По отпечаткам. Рубчатые следы. Таких я ещё не видел. Ведут прямо к вашему крыльцу. Рубцы ёлочкой. Глубокие, во всю подошву. Судя по всему, человек он смелый, решительный. Видишь, как твёрдо шагал…

— Может, ты ещё скажешь, какого он роста?

— Высокий.

— По следам определил, да?

— Точно. Раз шагает широко, значит, и рост подходящий. Проще пареной репы угадать. Индуктивный способ.

— А волосы какого цвета?

— Эх, о волосах-то я и не подумал! Давай проверим следы ещё раз. В отпечатках иногда волосы обнаруживаются.

— Во сказанул! Взрослые на головах не ходят…

— И без тебя знаю, что не ходят. Волосы на землю из расчёсок выпадают.

— Что же, по-твоему, он шёл и всю дорогу расчёсывался? Во сказанул!

— Эх, я бы тебе доказал! Но я домой спешу…

Расставшись с другом, Ромка Мослов нос к носу сталкивается на улице с рыжеволосой девчонкой. В руках у неё газетный свёрток. Из свёртка высунулся осётр. Голова по-крокодильи огромная и длинная, с раскрытой пастью. Точь-в-точь такого осетра Ромка совсем недавно вытаскивал из воды. Неужели девчонка намерена варить уху из дохлой рыбы? Вот глупая! А вдруг это совсем другой осётр, браконьерский? Все осетры словно братья-близнецы. Различить можно разве лишь по запаху.

— Разверни газету! — говорит он ей.

— Вот ещё!

Ромка засучивает рукава рубахи и, подбоченившись, грозно наступает на девчонку. Она пятится.

— Испугалась?

— Вот ещё! Только тронь моего осетра…

— «Моего»… Ты его сама ловила?

— А хотя бы и сама!

— Осетров ловить законом заказано.

— Ишь законник объявился!

Ромка без лишних слов хватает рыбу за жабры и тянет к себе. Рыжая упирается, отчаянно топает ногами. Осётр выскальзывает из свёртка и зубчатым хребтом, словно наждаком, царапает Ромкину руку. Кровавый след вздувается на ладони. Больно.

— Признайся, где взяла рыбину?

— Где взяла, там уже нет.

— За осетра штрафуют. Пятьдесят рубликов за каждого. Слышала?

— Что ты ко мне пристал?!

Ромка с кулаками наседает на девчонку. Она, увиливая от удара, пригибается и, словно бодливая корова, бьёт ему головой прямо в живот. Ромка не ожидал, что противник прибегнет к запрещённому приёму борьбы, и кубарем летит на мостовую. Голова, ударившись о что-то твёрдое, на миг лишается способности соображать индуктивным методом.

Этот миг спасает девчонку. Пока Ромка приходит в себя, она успевает юркнуть в переулок и скрыться из виду вместе со своим таинственным осетром.

К Феде Малявке приехал гость. Капитан. На нём морские брюки клёш, тёмно-синий китель с блестящими пуговицами, а на фуражке кокарда с якорем.

Папа сказал, что гость доводится Феде дядей и что он родственник по боковой линии.

Оказывается, все люди на свете — так объяснил отец — обязательно приходятся кому-нибудь родственниками. Есть родня по прямой линии, а есть ещё и по боковой. Родственников по боковой линии — братишек, племянников, сестёр и дядей — наберётся большой отряд. Одних братьев у человека может быть сколько угодно: сводный брат, двоюродный, троюродный… А разных дядей? Они по всему свету разбросаны. Собери их — в посёлке прохода не будет от дядей. Запрудят все улицы и всю площадь, как во время демонстрации.

Встречаются всякие родственники. Но дяди почти всегда бывают добрые. Иногда даже подобрее, чем родня по прямой линии. Хорошо бы издать такой приказ: считать дядей главными, прямыми родственниками и чаще приглашать их в гости. Тогда бы мальчишкам жилось вольготнее. В гостинцах не знали бы перебоя. Всяческих рассказов наслушались бы до умопомрачения! Было бы с кем играть в футбол, ходить на рыбалку, свистеть в три пальца и нырять с моста солдатиком, а не заползать в воду на животе, как делают младшие родственники по прямой линии. Весёлые дяди всему научат!

Константин Иванович Шубин оказался именно таким дядей. Иначе и не могло быть — ведь он же капитан!

Прежде Федя Малявка видел своего дядю без рук и без макушки — на фотокарточке не уместились. Дядя на снимке понравился Феде: большой лоб и на подбородке ямочка, как у Феди. Брови у него гуще, чем у военных героев на знаменитых картинах, — правая чёрная бровь круто уходит вверх, а левая нависает над самым веком. Прижатый бровью, левый глаз весёлый-превесёлый, с хитринкой. Посмотришь — и самому веселее делается. Федя раньше думал, что дядя самого обыкновенного роста. На фотокарточке не разберёшь. А он вон какой великан! С таким ростом волейболист обыграет кого угодно. На цыпочки вставать не надо — знай глуши мяч, и никто с тобой не сладит. Бац-бац — и готово! Сплошные голы! Когда дядя Костя увидел племянника в дверях и поднялся ему навстречу, то ударился головой о косяк. Больно стукнулся. Потёр лоб ладонью и шутливо спросил:

— Слышишь, как голова приветствует тебя? Звонит во все колокола…

Конечно, никакого звона Федя не расслышал, но сразу понял — дядя очень весёлый человек. Он обхватил племянника огромными ручищами, поднял над полом и поцеловал где-то между губами и носом. Потом поставил его перед собой на табуретку и кончиками длинных пальцев притронулся к остриженной Фединой голове. Повертел её и так и эдак. Как арбуз. Удивлённо вскинул бровь:

— Племянник-то во взрослую величину вымахал! Не предполагал. Дошкольную игрушку ему купил. Думал, ещё под стол ходит.

— Стол — давно пройденный этап, — сказал папа. — Федя теперь по деревьям да заборам лазает.

— Больно надо — по заборам лазить! — обиделся Федя. — Мы гусениц на деревьях уничтожаем, лес охраняем. Про «зелёный патруль» слышали? И мы в школе такой создали. Все члены нашего звена — следопыты да разведчики! А я — главный. Вот! — И Федя похвастался красной нашивкой на рукаве рубахи.